Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Считать не строить 01
В прежние времена, когда суетность мышления и принадлежность к секте атеистов еще не была строгим условием административной причастности к науке, свободная мысль человека, чем более узнавала мир, тем отчетливее уясняла, что мир слишком странен, чтобы считать его настоящим.
Еще Вольтер говорил (еще раз напомним), что у мира должен быть «часовщик», ибо мир – это некое устройство по подобию механических изделий.
Но потом, всё более утрачивая понятие о том, что всё вокруг бутафорский абсурд, мы как раз и создали под давлением аппарата сознания те самые научные предрассудки, которые сегодня приобрели силу догматов и призваны нас убедить, что мир настоящий.
Он не настоящий.
Первое тяжелое осознание этого пришло еще к эллинам, когда они столкнулись с понятием иррационального числа.
Пифагорейцы были крайне упорны в своём учении, и оно стало переходить у них в наглядную картину мира через модель геометрии. Это было первое масштабное осмысливание связей «настоящего» и «ненастоящего».
Ведь, что ни говори, а число – это умственный акт, и оно еще не сам реальный мир. Число – это лишь некоторая идея, которая есть не что иное, как абстракция. Число не вещественно и не материально.
Каждая единица в составе числа – это отдельная и основополагающая идея, но это еще не само число, ибо число начиналось у греков с некоторого объединения единиц, с того, что мы сегодня называем операцией синтеза – принудительным объединением разрозненных идей в ментальное единство.
Однако, сколько бы единиц не содержало в себе число – это опять лишь новая идея. Потому что идеи, даже собранные вместе, порождают только идею. Триста единиц порождает лишь идею «триста», которая нигде в реальном мире не является реальным объектом.
Играя с числом, нельзя выбраться из сферы абстракций.
А, поскольку пифагорейцы считали, что число, как некая абстракция, является инструментом организации вещественной Вселенной, то, по их мнению, должен существовать соответствующий механизм перехода числа из абстрактной сферы в вещественную реальность. Должен существовать такой механизм, через который абстрактные числовые законы приобретают физическую плоть материального мира в принуждении материи к организации.
Для выявления этого механизма они решили перевести число в геометрию, для чего заменили идею единицы идеей точки.
Это был гениальный ход (по методу мышления), поскольку точка это уже не идея, а конкретный объект, который способен своим количеством создавать не другую идею, а другой реальный объект.
Две, удаленные друг от друга, точки порождают линию, три – треугольник, а с ним вместе сразу же и плоскость. Четыре точки дают фигурный объем и сразу же множество плоскостей, потому что каждая новая точка теперь будет давать еще одну плоскость в пространстве.
Таким образом, попадая в геометрию, число, как идея, начинает перевоплощаться в некую зримую форму, а это есть уже состояние, предшествующее материальному объекту. Тем более, что любой материальный предмет можно вообще выразить в виде набора геометрических объектов – линий, точек, самых разных фигур, а также плоскостей, объемов, дуг, контуров кривых, секторов, сегментов, зигзагов и т.д.
Поэтому, смоделировав переход абстрактной единицы в реальную точку, пифагорейцы надеялись раскрыть схему полного перехода числовой абстракции в вещественную форму.
Один из них, Гиппас, в своей короткой фразе – «число – это орган суждения Творца» – выразил главную идею о том, что способы обращения с числом (математика), лежат в основе проекта Творца по созданию Мира.
И тогда пифагорейцы решили, что, если им удастся высмотреть, как работает данное, проективное «суждение Творца» на примере перехода числа в геометрию, то им удастся приблизиться к Творцу если не по своим возможностям, то, хотя бы, по пониманию методики этих возможностей.
Однако…
Как только они проникли в геометрию, как в модель реального мира, они столкнулись с тем, что измерять в этом мире с помощью того числа, которое было основой их математики (обычное «рациональное» число, т.е. очевидное уму) – можно всё, но построить что-либо с помощью него – уже нельзя ничего. Для того, чтобы что-то построить, нужно другое число – иррациональное (т.е., невозможное для понимания умом).
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
