Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Куда пинка тытра меня привела? 03
А в этом виде руководить процессами реальности по собственной склонности – останавливать ветер или разлагать предметы на молекулы, а потом собирать их в другом месте – одинаково невозможно как в физическом мире, так и в мире сна. Кто не верит – пусть попробует. Во сне может произойти, конечно же, всякое, но не по твоей воле и не планом твоего сознательного проектирования. В этом смысле физический мир и сны – равнообъективны. Они недосягаемы для твоего вмешательства в их порядок.
И даже более того – они равнообъективны, но не равноудалённы. Сновидение находится от моего сознания еще дальше, чем материальный мир. Ибо сновидение – это единственная реальность, которую человек не может контролировать или эксплуатировать.
В отношении физического мира человек в этих возможностях не столь безобиден. В этом отношении он способен на многое своими умелыми ручками и многое реализует. А во сне он об этом даже не помышляет. Пустое.
То есть, бытие физического мира не избавлено судьбою от вмешательства человека и, бывает так, что оно значительно зависит от сознания этого человека хотя бы в части худых последствий. А бытие сновидения – полностью неуязвимо, поскольку, в отличие от материального мира, реальность сновидения располагается на недосягаемой дистанции от человеческого сознания. Там лапами ничего не потрогаешь.
Кстати, очень часто знающие люди заменяют эту пару терминов – «объективное» и «субъективное» – их сомнительными аналогами: «бытие» и «сознание». И здесь, в этом аналоге, распределение ролей остается стабильным: бытие – это преимущественно всё, что есть материального в мире, а сознание – это всё психическое внутри каждого человека. И оба этих, сильно обрезанных понятия, служат у них для того же самого, что и понятия «объективное и субъективное» – для разделения мира на физический и на духовный.
Однако мне, как ничего не знающему человеку, здесь, прежде всего, сложно воспринимать само противопоставление бытия сознанию. Потому что в этом раскладе получается, что сознание – это никакое, не бытие. А где «не бытие», там уже рядом маячит и тревожное «небытие», что для меня странно, потому что моё сознание – это и есть для меня непосредственно моё бытие. Единственное. Как и для каждого человека.
Но, если кому-то, все-таки, хочется эти два, неразлучных понятия, разделять, а критерием этого разделения устанавливать независимость от сознания, то сновидение и по этому признаку –тоже абсолютно объективное бытие, поскольку оно полностью не зависит от моего сознания. Оно находится в моём сознании, но оно – не зависящее от меня бытие. Хотя и не материальное.
И при этом сновидение содержит главное свойство любой объективной реальности – оно есть некая необходимость, которую нельзя отвергать и которой нельзя избежать. И самое главное в объективном характере этой необходимости состоит в том, что от реальности сновидения нельзя отказаться в том виде, в каком она дана. Её можно переосмыслить задним числом и подвергнуть сомнению, но в момент встречи с ней противодействовать её действительности – нельзя.
Поэтому у сновидения предельно объективная реальность, не допускающая никаких экспериментов со своим восприятием. Это реальность, на которую нельзя «закрыть глаза». И это реальность даже бОльшая, чем та, которая дана нам в бодрствовании, потому что в бодрствовании я могу сместить акцент внимания, отказаться что-то видеть или слышать, настроить себя понимать что-то по-особому, а не так, как эта реальность сама себя предлагает. Могу противодействовать.
Со сном такие штучки не проходят. Его реальность объективнее, чем реальность физического мира, потому что реальность физического мира, пусть и ложно, но можно как-то переформатировать убеждением или другим внутренним усилием. А реальность сновидения не поддается этому ни в малейшей степени.
Так что с этим парадоксом придется мириться, несмотря на то, что он идет совершенно мимо условий «объективного и субъективного», которые исповедуют знающие люди.
Но у нас здесь, в этой картине, живет второй парадокс, который мы должны теперь рассмотреть. Потому что, объявив нечто внутри себя объективностью по неоспоримым признакам, у нас остаются такие же неоспоримыми признаки, что внутри меня может находиться лишь нечто, принадлежащее только мне. И – как же я могу быть самому себе объективен?
Чтобы расщелкать этот орешек, следует в рамках уточнения терминологии разобраться с еще двумя понятиями – «вещество» и «материал» – и свести каждое из них к точному значению в сфере нашего исследования.
Парадокс только видимый и на самом деле всё вполне очевидно. Потому что внутри моего психического мира всё состоит из одного и того же вещества (которое принадлежит только мне), но это вещество приобретает формы (содержательный материал), которые никогда не принадлежат мне, а всегда приходят со стороны. Формы просто используют вещество моего психического мира для собственного предъявления.
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
