Главная
 |
 |
||||||||||||||||||||
 |
|
||||||||||||||||||||
      |
|||||||||||||||||||||
Буквально формальноА если неформально? То есть, если мы знаем, что во втором случае произошла ошибка, и полагаем теперь, что данное неформальное объяснение придает факту совсем другой смысл. Что-то изменится для истинного смысла факта в этом случае? Выявится ли какой-либо новый неформальный смысл произошедшего относительно его буквального смысла? Преодолевается ли здесь буквальный смысл факта каким-либо другим его смыслом, который станет утверждать, что произошло не то, что мы увидели из внешне происходящего?
Нет, не преодолевается. Исчезнет ли здесь буквальный смысл происходящего, когда мы объясним его ошибкой? Нет, не исчезнет. Потому что буквальный смысл происходящего полностью соответствует его действительному смыслу и остается буквально тем же самым слово в слово – человек полез к проводам, и его убило током. Даже если он и полез туда по ошибке.
И наша оценка этого происшествия в двух разных случаях не влияет на определение истинного смысла никаким образом, и никак не может его изменить. Истинный смысл здесь, хоть в формальном понимании, хоть в неформальном объяснении, остаётся одним и тем же в обоих случаях и никогда другим не будет. Те, кто готовы с этим поспорить, пусть соберутся вместе и сделают нового, точно такого же человека, который по ошибке полез к проводам, и его убило током точно так же, как убило того, кто полез к проводам специально.
Пусть попытаются. Мы им помогать не будем – это не наша ниша. Мы будем исходить из того, что формальный смысл внешне происходящего не подтачивается никакими ссылками на ошибки, и, следовательно – наше миросозерцание, постоянно пытающееся, по моде других случаев, подменять буквальный смысл события каким-либо иным смыслом с помощью аргументов об ошибках – ошибочно.
Мы в этих случаях мыслим неправильно и понимаем мир неверно, потому что собственную оценку принимаем за смысл происходящего.
Приведем другой пример – человек отправляет важное письмо по электронной почте и ошибается в какой-либо букве адреса (е-мейла). Что здесь произошло в буквальном смысле? Внешне, формально, по откровенно доступному всем буквальному смыслу, этот человек отправил своё письмо «на деревню дедушке». Но мы-то знаем, что он не хотел отправлять письмо «на деревню дедушке»! По крайней мере – не в этот раз. И тогда мы неформально объясняем происшедшее – человек не отправлял письмо «на деревню дедушке», человек ошибся! А теперь посмотрим, что у нас получилось после этого объяснения: у нас получилось следующее – человек отправил своё письмо «на деревню дедушке». Хотел он этого, или не хотел по нашей оценке – это ничего не меняет, потому что внешний смысл его действий полностью соответствует истинному смыслу произошедшего. Разве что-то изменилось в буквальном смысле произошедшего, когда мы объяснили его с помощью ошибки? Разве письмо тут же переадресовалось? Нет, не произошло ничего такого, что позволяло бы отрицать внешний смысл и предполагать вместо него какой-либо другой.
Поэтому, как ни объясняй что-либо случившееся ошибками, но формальный, внешний смысл этого случившегося, всегда остается тем же самым – буквальным, единственным и достоверным.
Таким образом, если забыть об этом ложном аргументе – об ошибках – то вся цепь психических решений, заботливо сложившихся в такой знаменитый факт, как «Взрыв в Галифаксе», должна пониматься так, как она выглядит буквально: некто, но не человек, используя человека, тщательно продумал и, дергая человека, как марионетку, реализовал этот грандиозный во времени и тщательно организованный, план. Но ни один из нас легко и свободно не пойдет на признание этого факта, потому что, привлекая в качестве объяснений некие человеческие ошибки, мы будем упрямо утверждать, что этот факт есть совсем не то, что он есть, несмотря на то, что он ничем другим быть не мог вообще и в принципе.
Рассмотрим этот парадокс мышления подробно. Что делает сознание, когда видит нечто, случившееся по ошибке? Оно сопоставляет два плана этого события – один план сознания содержит некое виртуальное событие в его идеальном виде, как оно предполагалось бы, не произойди ошибки. А другой план сознания содержит реально произошедшее событие в его практической реализованности по итогу ошибки. Например, водитель выехал на встречную полосу и врезался в автобус – это есть реальное событие. А сознание сопоставляет это реальное событие с его виртуальным вариантом, в котором водитель дисциплинированно доехал до самой Казани, ни разу не выскочив на встречную полосу.
Теперь посмотрим, что происходит не в дымках сознания, а в самой ошибке водителя по её земному факту – в ней происходит цепочка осознанных действий, которые реализуют определенную цель, на которую была направлена последовательность именно этих, разумно организованных манипуляций. Тот же водитель совершил не просто ошибку как таковую, в виде некоего объемно выраженного факта, не подлежащего разложению на этапы. Нет, он совершил ошибку в виде ряда последовательных и осознанно волевых операций – повернул руль, прибавил газу, включил поворотник, глянул в зеркало и т.д. Он совершил сложный и обдуманный маневр, состоящий из серии намерений и желаний, при явном намерении и желании совершить именно эти реальные действия, а не какие-либо другие. Если бы у него не было этих намерений и желаний, то и действий, соответствующих им, его тело не совершило бы.
А теперь опять вернемся к сознанию, и вспомним, что внутри сознания всё еще мерцает живыми красками некое идеальное событие, которое не произошло, и для которого теперь безвозвратно не сложилось никакой необходимости. Это событие так и останется теперь жить только в голове, но к этому теоретическому событию уже прибавляется некое реальное событие, которое реализовалось на дороге, поскольку к нему сложилась необходимость из реальных действий водителя (ошибочных). И что же сознание со всем этим делает? Оно берет и оттуда, и отсюда понемножку, накладывая виртуальное на реальное, и, рождая ментального кентавра: сознание признаёт, что причина аварии содержится в реальных действиях водительского тела, но причиной реальных действий водительского тела не могли стать психические намерения этого водителя, потому что водитель не мог иметь в себе подобных намерений. «Не самоубийца же он» – говорит нам сознание. И объясняет всё ошибкой!
Таким образом, сознание создает удивительнейший парадокс: ошибочные действия водительского тела реальны, так как они уже произошли, но психические намерения, без которых эти действия не случились бы – нереальны, потому что их не было, этих намерений. Без этих намерений, конечно, ни руль не повернулся бы, ни педаль не придавилась бы, но… не было этих намерений. Потому что иначе, только как безумными, эти намерения не назовешь. Поэтому этих намерений не было.
То есть, ошибочные действия тела есть, а ошибочные намерения, без которых эти действия никогда не происходят – отсутствуют.
Полный абсурд, да?
Но наше сознание ничем не смущается, и создает себе вот такой логически противоестественный образ из смешения реально произошедшего с тем, что должно было произойти в сфере предположений. И чем же объясняет сознание подобный слепок реального и виртуального в одной совместной оценке события? Тем, что в соответствии с идеальными намерениями, человек должен был сделать совсем не то, что он сделал, но у него как-то само получилось!
|
|||||||||||||||||||||
 |
|||||||||||||||||||||
Главная |
При использовании материалов |
||||||||||||||||||||
