Главная
 |
 |
||||||||||||||||||||
 |
|
||||||||||||||||||||
      |
|||||||||||||||||||||
ГалифаксНо, даже, если это и не было ясно всем и сразу, то так оно всё равно и получилось…
В общем-то – дело житейское в тесных гаванях. Мало ли что найдет на капитана какого-нибудь сухогруза поутру… Но груз «Монблана»…
Форштевень норвежца пробил не что-нибудь, а точно трюм с пикриновой кислотой, и разворотил там её защитную упаковку: теперь к этому месту надо было лишь огонь поднести.
Но откуда взяться огню в грузовом трюме корабля, на котором у команды отобрали даже сигареты?
Вероятно, всё закончилось бы и хорошо, если бы на палубе «Монблана» от удара не вскрылось несколько бочек с бензолом. Горючее из них выплеснулось и потекло тонкой струйкой между палубными надстройками, как весенний ручеек, пока не юркнуло под леера и не стало спускаться по борту … куда бы вы думали? Ну, конечно же, именно в ту пробоину с оголённой пикриновой кислотой, в которую воткнулся через лоскуты разорванного металла форштевень «Имо»!!!
Подобное обычно не объясняется ничем, кроме как Судьбой, но и сама Судьба при этом не объясняется ничем. И поэтому такие случаи называются чудом.
В результате этого чуда, между бензолом на палубе «Монблана», и пикриновой кислотой в его трюме, образовался жидкий, но очень надежный бикфордов шнур, стекающий по форштевню норвежского сухогруза прямо туда, куда надо. Осталось только спичку зажечь. И зажгли.
Это сделал капитан «Имо», который уже поймал кураж и продолжать шокировать собравшуюся публику. В этот день он находился под обаянием маневра «даю полный назад», и поэтому, выдержав слегка томящую всех паузу, сделал то, чего от него так ждали, но во что до конца так и не верили – он дал полный назад!
В результате этого форштевень «Имо» со скрежетом полез из раскуроченного борта «Монблана», высекая сноп искр на истекающий бензолом борт…
Огонь вспыхнул моментально, и теперь уже даже норвежский капитан ничего не смог бы добавить к фантасмагоричности происходящего, потому что со своим соло уже вступил французский капитан. У него было кое-что припасено на этот случай – и вот время пришло!
Итак – пожар на «Монблане»! Пожар на корабле, где даже обувь людей обернута тряпками, чтобы не высечь случайную искру!
Хотя, тоже ничего, совсем уж, окончательно страшного. Пожар на судне, дело, хоть и не частое, но тоже житейское. Это бывает, и с этим умеют бороться.
Но, напомним, что уже пронзительно звучит партия французского капитана, который вдруг узнает, что (оказывается!!!) бочки с бензолом, четырехрядно взгроможденные на палубе его корабля, перегородили проход к единственному месту, где можно подсоединять пожарные рукава…
Даже сценарист телесериала, если бы и пошел на подобный вариант сюжета, то лишь в самом крайнем случае, и только после больших оправдательных оговорок перед продюсером. Но жизнь в своих реалиях не страшится никакого абсурда, и поэтому капитан «Монблана», капитан парохода, на котором у команды отняли даже невинные курительные трубки, не проследил за тем, чтобы при погрузке остались свободными проходы к патрубкам пожарного насоса…
Ну что ж… Теперь команда свободна от исполнения боевого распорядка по пожаротушению, и может со следами озабоченности на лице наблюдать, как огонь всё шире и шире охватывает упакованное в бочки, море бензола – газолина для танков.
Но и здесь еще не произошло ничего такого, что не имело бы, пусть последнего, но выхода. В этой ситуации следовало бы просто открыть кингстоны и затопить судно, пока не поздно. Но корабль старый и ржавый! Даже с кувалдой открывать кингстоны – на это уйдет время, которого уже нет.
И всем теперь становится ясно, что «Монблан» никогда не утонет, потому что он взлетит на небо.
Несчастный французский капитан тоже догадывается об этом и отдает приказ встать на якорь, чтобы покинуть судно. Пусть оно взорвется вот здесь, на входе в порт, вдалеке от береговых сооружений и в стороне от сотен других, чуждых этому празднику, судов! Правильное решение!
Но ревущие бочки с бензолом перегородили путь не только к пожарному гидранту, но еще и (оказывается!!!) закрыли проходы к якорной лебедке!
Вы тоже заметили, что французский капитан обо всём узнаёт последним? О, сколько неожиданностей таит в себе море!
Теперь корабль уже не нуждается в людях, а люди уже не нуждаются в таком корабле. Команда садится в шлюпки, выгребает на берег и со всех ног мчит прочь от порта, по-французски (на бегу) истошно предупреждая англоязычных жителей города Галифакса – «Щас как жахнет!».
А их «Монблан», тем временем, красивым факелом дрейфует по инерции остановленных двигателей куда придется, а именно на пирс № 6.
Потому что этот пирс деревянный…
Пирс загорается, а от пирса загорается береговой портовый склад. Вот теперь зрелище становится поистине грандиозным – охвачено огнем огромное судно, на котором взрываются бочки, полыхает длиннющий пирс, да еще и горит целый склад на берегу! Такие новости никогда не остаются достоянием одиночек, и вот уже весь Галифакс по обеим сторонам залива бросает работу и наслаждается не только этим, но и видом тройного пожара.
Через какое-то время (в 09 часов 06 минут) раздался взрыв. Это был самый сильный взрыв, который вообще когда-либо знала и знает до настоящего времени, планета Земля.
В радиусе 120-ти километров зазвонили колокола всех церквей, а на расстоянии 60-ти километров от Галифакса вылетели все оконные стекла во всех домах и постройках. Все, близко расположенные к «Монблану», корабли, разлетелись в клочья. Приливная волна выкинула на берег все баржи, а стоящий на рейде крейсер выбросило на сушу, как щепку. Металлические детали судов, разнесенных взрывной волной, падали за километры по окрестностям Галифакса (некоторые из них были по нескольку центнеров!). Какой-то осколок железа (все-таки) нашел и убил моряка из команды «Монблана», залегшей где-то в лесопосадке. Черный гриб от взрыва высотою несколько километров стоял неподвижно 15 минут.
Все здания, стоящие на побережье, исчезли, как будто их никто никогда не строил. 1600 домов в черте городе разрушились. Мосты развалились, деревья упали, водонапорные башни и заводские трубы рухнули. В школах шли уроки – чудом осталось в живых только 11 учеников. Погибли все работники текстильной фабрики. Из рабочих литейного завода выжило только шестеро. Несколько сотен сотрудников сахарного завода «Акадия», наблюдавшие пожар с крыши цехов, были мгновенно сметены и убиты фронтом ударной волны.
В городе переломились пополам все столбы электропередачи, заискрились провода, начались возгорания от короткого замыкания. В разбитых домах посыпался уголь из печей (был декабрь, топили). Моментально образовался общегородской пожар, перешедший в огненный шторм. На рассвете ударил мороз и начался самый сильный за последние 20 лет, снегопад. Два этих шторма – огненный и снежный – бушевали рядом. Люди замерзали, сгорали и задыхались под обломками. Когда пожары стихли, а снег закончился, наступила резкая оттепель, и сугробы растаяли. Растекшаяся грязь затопила в подвалах тех, кто еще мог выжить. Из тех, кто не утонул в подвалах, стоя по грудь в черной жиже, большинство через несколько часов задохнулось – замерзающая грязь ледяным панцирем сковывала грудь, ломая ребра и не давая вздохнуть…
Общее число жертв неизвестно до сих пор. Только одна из похоронных контор на следующий день получила 2000 заказов на гробы от родственников. 500 человек ослепло. Две тысячи жителей исчезли вообще бесследно – не нашлось даже намеков на их останки.
Тысячи людей погибли ни за грош.
Вот такая быль. Вот такое случается.
|
|||||||||||||||||||||
 |
|||||||||||||||||||||
Главная |
При использовании материалов |
||||||||||||||||||||
