|
Что исследование начал умозаключения также есть дело философа, т. е. того, кто изучает всякую сущность вообще, какова она от природы, – это ясно. А тот, кто в какой-либо области располагает наибольшим знанием, должен быть в состоянии указать наиболее достоверные начала своего предмета, и, следовательно, тот, кто располагает таким знанием о существующем как таковом, должен быть в состоянии указать эти наиболее достоверные начала для всего. А это и есть философ. А самое достоверное из всех начал – то, относительно которого невозможно ошибиться, ибо такое начало должно быть наиболее очевидным (ведь все обманываются в том, что не очевидно) и свободным от всякой предположительности. Действительно, начало, которое необходимо знать всякому постигающему что-либо из существующего, не есть предположение; а то, что необходимо уже знать тому, что познает хоть что-нибудь, он должен иметь, уже приступая к рассмотрению. Таким образом, ясно, что именно такое начало есть наиболее достоверное из всех; а что это за начало, укажем теперь. А именно: невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении (и все другое, что мы могли бы еще уточнить, пусть будет уточнено во избежание словесных затруднений) – это, конечно, самое достоверное из всех начал, к нему подходит данное выше определение. Конечно, не может кто бы то ни было считать одно и то же существующим и не существующим, как это, по мнению некоторых, утверждает Гераклит; но дело в том, что нет необходимости считать действительным то, что утверждаешь на словах. Если невозможно, чтобы противоположности были в одно и то же время присущи одному и тому же (пусть будут даны нами обычные уточнения этого положения), и если там, где одно мнение противоположно другому, имеется противоречие, то очевидно, что один и тот же человек не может в одно и то же время считать одно и то же существующим и не существующим; в самом деле, тот, кто в этом ошибается, имел бы в одно и то же время противоположные друг другу мнения. Поэтому все, кто приводит доказательство, сводят его к этому положению как к последнему: ведь по природе оно начало даже для всех других аксиом.
|
Кроме того, нам ясно, что философ, исследующий всякую сущность вообще, какова она от природы, должен исследовать и начала своих собственных умозаключений. Если тот, кто, занимаясь изучением какой-либо частной области, заявляет, что обладает в этой области наибольшими знаниями, то он просто должен предъявить в доказательство этому наиболее достоверные начала своего знания, из которых закономерно разворачивается всё основное знание о предмете его исследования; аналогично и тот, кто заявляет, что обладает наибольшими знаниями о существующем как таковом, тоже должен быть в состоянии указать наиболее достоверные начала своего знания, но в данном случае это будут не начала какого-то частного предмета, а это будут наиболее достоверные начала всего существующего. Тот, кто сможет это сделать, тот и есть философ. Ну, а самое достоверное из всех начал рассуждения, естественно, должно быть таким, относительно которого невозможно ошибиться, ибо такое начало должно быть предельно очевидным (ведь все если обманываются, то в том, что не очевидно) и свободным от всякой предположительности. В самом деле, начало, которое необходимо знать всякому постигающему что-либо из существующего, не должно быть предположением; подобное начало есть то, что нужно твердо знать и на что можно твердо опираться еще до того, как приступаешь к исследованию. Понятно, что именно такое начало было бы наиболее достоверным из всех; а что это за начало, конкретно укажем теперь. Вот оно: невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было присуще и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении (здесь, во избежание словесных затруднений, нам следует уточнить все возможные нюансы этого положения) – это, конечно, самое достоверное из всех начал, относительно которого никто уже не может ошибаться. И, конечно, кто бы, что бы ни говорил, и кто бы, как бы не ссылался на Гераклита, но никто не может считать одно и то же сразу и существующим и не существующим; потому что говорить для красного словца можно всякое, но никто ведь не заставляет потом считать всё сказанное верным. И, следовательно, если все согласны признать невозможным, чтобы одно и то же в одно и то же время обладало противоположными свойствами (а это положение будет действовать при любых его уточнениях), то данное положение можно применить и к человеческому мнению; а тогда получится, что не будет верным то мнение, которое будет вмещать в себя противоположные позиции, т.е. будет внутренне противоречивым, и, следовательно, один и тот же человек не может в одно и то же время считать одно и то же существующим и не существующим, чтобы всерьез полагать это верным; в самом деле, тот, кто в этом ошибается, имел бы в одно и то же время противоположные мнения относительно одного и того же, что невозможно, как разобрано выше. Поэтому все, кто приводит то или иное доказательство, всегда стараются свести его к положению о внутренней непротиворечивости, как к последнему критерию верности: ведь внутренняя непротиворечивость по своей природе есть начало для любых аксиом.
|
