Аристотель «Метафизика» (выборочные места) 34
|
Передают и изречение Анаксагора, сказанное им некоторым его друзьям, что вещи будут для них такими, за какие они их примут. Утверждают, что и Гомер явно держался этого мнения: в его изображении Гектор, будучи оглушен ударом, «лежит, мысля иначе», так что выходит, что мыслят и помешанные, но иначе. Таким образом, ясно, что если и то и другое есть разумение, то, значит, вещи в одно и то же время находятся в таком и не в таком состоянии. Отсюда вытекает самая большая трудность: если уж люди, в наибольшей мере узревшие истину, которой можно достичь (а ведь это те, кто больше всего ищет ее и любит), имеют подобные мнения и высказывают их относительно истины, то как действительно не пасть духом тем, кто только начинает заниматься философией? Ведь в таком случае искать истину – все равно что гнаться за неуловимым.
|
Передают также изречение Анаксагора, сказанное им некоторым друзьям, что вещи будут для них такими, за какие они их примут. Утверждают, что и Гомер явно придерживался этого мнения: ведь в его изображении Гектор, будучи оглушен ударом, «лежит, мысля иначе». Поэтому получается, что если мыслит даже оглушенный человек без признаков жизни (пусть даже он мыслит «иначе»), то уж помешанный, полный всяких признаков жизни, тем более мыслит, хотя, как известно, тоже как-то «иначе». Таким образом, ясно, что если и то, что происходит в голове оглушенного, и то, что происходит в голове сумасшедшего, есть мышление, то, как теперь не признать, что вещи в одно и то же время находятся одновременно и в таком и не в таком состоянии? Отсюда вытекает самая большая трудность: если уж эти люди, в наибольшей мере узревшие истину, которой можно достичь (ведь это те, кто больше всего ищет ее и любит), имеют подобные мнения и высказывают их относительно истины, то, как не пасть духом тем, кто только начал заниматься философией? Ведь в таком случае, если всё и правильно и не правильно, и так и совсем не так, то искать истину – это все равно, что гнаться за неуловимым.
|
|
Причина, почему они пришли к такому мнению, заключается в том, что, выясняя истину относительно сущего, они сущим признавали только чувственно воспринимаемое; между тем по природе своей чувственно воспринимаемое в значительной мере неопределенно и существует так, как мы об этом сказали выше; а потому они говорят хотя и правдоподобно, по неправильно. – Кроме того, видя, что вся эта природа находится в движении, и полагая, что относительно изменяющегося нет ничего истинного, они стали утверждать, что по крайней мере о том, что изменяется во всех отношениях, невозможно говорить правильно. Именно на основе этого предположения возникло наиболее крайнее из упомянутых мнений – мнение тех, кто считал себя последователями Гераклита и коего держался Кратил, который под конец полагал, что не следует ничего говорить, и только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его слова, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ибо сам он полагал, что этого нельзя сделать и единожды.
|
Причина, почему они пришли к такому мнению, заключается в том, что, выясняя истину относительно сущего, они сущим признавали только чувственно воспринимаемое, только материальное; между тем, по природе своей чувственно воспринимаемое в значительной мере неопределенно и существует так, как мы об этом сказали выше – оно всегда есть что-то неопределенное, ибо постоянно изменяется и переходит в какую-то свою новую стадию; поэтому у них получалось, что, говоря о материальном, они говорили всегда хоть и правдоподобно, но всегда же как-то и неправильно. – Кроме того, видя, что вся эта материальная природа находится в движении, т.е. в постоянном изменении, и, полагая, что относительно изменяющегося нет ничего истинного, они стали утверждать, что, по крайней мере, о том, что изменяется во всех отношениях, невозможно говорить правильно, и поэтому ничего правильного нет. Именно на основе этого предположения и возникло наиболее крайнее из упомянутых мнений — мнение тех, кто считал себя последователями Гераклита и коего держался Кратил, который под конец вообще полагал, что в этих ужасных обстоятельствах вообще ничего нельзя говорить и только двигал пальцем и упрекал Гераклита за опрометчивые слова о том, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ибо ему, Кратилу, открылось, что этого нельзя сделать даже единожды.
|
|
А мы против этого рассуждения скажем, что изменяющееся, пока оно изменяется, дает, правда, этим людям некоторое основание считать его несуществующим, однако это во всяком случае спорно; в самом деле, то, что утрачивает что-нибудь, имеет [еще] что-то из утрачиваемого, и что-то из возникающего уже должно быть. И вообще, если что-то уничтожается, должно и наличествовать нечто сущее, а если что-то возникает, то должно существовать то, из чего оно возникает, и то, чем оно порождается, и это не может идти в бесконечность. Но и помимо этого укажем, что изменение в количество и изменение в качестве не одно то же. Пусть по количеству вещи не будут постоянными, однако мы познаем их все по их форме. Кроме того, те, кто держится такого взгляда, заслуживают упрека в том, что, хотя они и видели, что даже среди чувственно воспринимаемого так дело обстоит лишь у меньшего числа вещей, они таким же образом высказались о мире в целом. Ибо одна лишь окружающая нас область чувственно воспринимаемого постоянно находится в состоянии уничтожения и возникновения; но эта область составляет, можно сказать, ничтожную часть всего, так что было бы справедливее ради тех, [вечных], вещей оправдать эти, нежели из-за этих осудить те.
|
А мы против этого рассуждения скажем, что нечто изменяющееся, когда оно на глазах изменяется, предоставляет, конечно же, этим людям некоторое основание считать его несуществующим, однако эти основания, как минимум, спорны; в самом деле, если нечто утрачивает что-нибудь в себе, то оно всё равно существует, ибо в нем пока еще остается что-то из того, что не утрачено, да еще и появляется что-то из того, что замещает утрачиваемое. И вообще, если что-то уничтожается, то уже ясно, что уничтожаться может только нечто сущее, а если что-то возникает, то должно существовать и то, из чего оно возникает, и обстоятельства той причины, которая порождает возникновение именно данных параметров возникновения, и это не может идти в бесконечность, ибо, если ряд причин бесконечен, то никакой первой причины для данных параметров не было, и откуда тогда весь этот конкретный процесс изменения-возникновения в рамках именно этих параметров вообще взялся бы? Но, кроме того, добавим, что изменение в количестве и изменение в качестве это не одно и то же. Если взять какую-то конкретную вещь, то пусть в её количественных характеристиках ничего никогда не будет постоянным, но мы при всем при этом, ведь, всё равно распознаём эту вещь, и, следовательно, количественные изменения не обязательно изменяют качество вещи настолько, чтобы она становилась не тем, чем она была. Кроме того, те, кто считают, что мир вещей постоянно изменяется и поэтому в нем нет ничего определенного, заслуживают упрека в том, что, они, хотя и видели, что это можно отнести лишь к небольшому числу вещей вокруг них, умудрялись переносить это на весь мир; ведь в процессах уничтожения и возникновения участвует лишь ничтожная часть объектов видимого мира, и более справедливым было бы не зацикливаться на изменчивости вещей вокруг себя, чем забыть про вечность и неизменность небесных сфер.
|
  |
