Аристотель «Метафизика» (выборочные места) 27
|
Далее, в таком случае не было бы ничего вечного и неподвижного (ибо все чувственно воспринимаемое преходяще и находится в движении). Но если нет ничего вечного, то невозможно и возникновение: в самом деле, при возникновении должно быть что-то, что возникает, и что-то, из чего оно возникает, а крайний [член ряда] (eschaton) должен быть не возникшим, если только ряд прекращается, а из не-сущего возникнуть невозможно. Кроме того, там, где есть возникновение и движение, там должен быть и предел; в самом деле, ни одно движение не беспредельно, а каждое имеет завершение; и не может возникать то, что не в состоянии быть возникшим; а возникшее необходимо должно быть, как только оно возникло.
|
Кроме того, если утверждать, что кроме материи ничего нет, то пришлось бы сказать, что нет ничего вечного и неподвижного (ибо всё материальное всегда преходяще и всегда находится в движении). Но, если бы не было чего-то вечного, то в природе вообще ничего не возникло бы: если построить стандартную модель возникновения, то в процессе любого возникновения должны быть «нечто возникающее» и «что-то, из чего нечто возникает», причем, первый член ряда в цепи возникновений должен быть не возникшим – ведь мы даже на мгновение не можем допустить, чтобы «что-то, из чего нечто возникает» могло бы не существовать, потому что из того, что не существует, ничего бы уже не возникло, и, пропади это «что-то, из чего нечто возникает» хоть на самый краткий миг (т.е., будь оно не вечным) – в мире больше никогда ничего не было бы: даже самому «из чего нечто возникает», уже не из чего было бы появиться. Кроме того, само наличие в материи таких процессов, как возникновение и движение, уже говорит о том, что существованию материи теоретически придется допустить предел; в отношении движения этот предел состоял бы в том, что любое движение не бесконечно и когда-то будет завершено, а с ним завершится и материя, ибо неподвижной материи быть не может; а в отношении возникновения этот предел выражался бы в том, что, если что-то возникает, то оно возникает именно потому, что его не было, а затем оно вошло в состояние быть возникшим, то есть, любое возникшее не может быть раньше того момента, пока оно не возникло, и, следовательно, раньше этого момента никакой материи никакого возникшего, тоже не было.
|
|
Далее, если материя есть именно потому, что она невозникшая, то тем более обоснованно, чтобы была сущность – то, чем материя всякий раз становится: ведь если не будет ни сущности, ни материи, то вообще ничего не будет; а так как это невозможно, то необходимо должно существовать что-то помимо составного целого, именно образ, или форма.
|
Но даже, если допустить, что материя существует именно потому, что она невозникшая, т.е. вечная, то, тем более обосновано допустить, чтобы помимо неё была некая сущность – та, что делает из материи всякий раз то, чем она становится, когда изменяется в своей форме: ведь, если бы не было такой сущности, то пассивная материя никогда бы ни во что не сформировалось, а если не было бы материи, то сущность ни в чем вещественном не проявилась бы, и в обоих случаях в мире ничего не было бы; а, так как подобное невозможно, то, помимо составного целого вещи из материи и формы, в ней должно существовать еще что-то, что составило бы через свой образ форму в этом составном целом.
|
МЕТАФИЗИКА. КНИГА ТРЕТЬЯ (В). ГЛАВА 5.
|
С этим связан вопрос, есть ли числа, [геометрические] тела, плоскости и точки некоторого рода сущности или нет. Если они не сущности, от нас ускользает, что же такое сущее и каковы сущности вещей. В самом деле, состояния, движения, отношения, расположения и соотношения не означают, по-видимому, сущности чего бы то ни было: ведь все они сказываются о каком-то предмете (hypokeimenon), и ни одно из них не есть определенное нечто. А если взять то, что скорее всего можно бы считать сущностью – воду, землю, огонь и воздух, из которых состоят сложные тела, — то тепло, холод и тому подобное суть их состояния, а не сущности, в то время как одно лишь тело, испытывающее эти состояния, пребывает как нечто сущее и как некоторая сущность. Однако же тело есть сущность в меньшей мере, нежели плоскость, плоскость – в меньшей мере, нежели линия, а линия – в меньшей мере, чем единица и точка. Ибо они придают телу определенность, и они, видимо, могут существовать без тела, тогда как тело без них существовать не может. Поэтому, в то время как большинство людей и более ранние философы считали сущностью и сущим тело, а все остальное – его состояниями, а потому и [установленные ими] начала тел – началами всего существующего, философы более поздние и признанные более мудрыми, чем первые, считали началами числа. Таким образом, как мы уже сказали, если числа и геометрические величины не сущность, то вообще ничто не сущность и не сущее, ибо не подобает называть сущими их привходящие свойства.
|
С этим связан вопрос, являются ли числа, геометрические тела, плоскости и точки некоторого рода сущностями или нет. Если всё перечисленное не признавать сущностями, то от нас вообще ускользает понятие, что такое сущее и каковы сущности вещей. В самом деле, всякие состояния, движения, отношения, расположения и соотношения не означают, по-видимому, сущности чего бы то ни было: ведь всё это лишь характеризует какой-то предмет с какой-то стороны, но всё это без самого предмета – ничто. А если взять то, что, скорее всего можно было бы считать сущностью — воду, землю, огонь и воздух, т.е. элементы, из которых состоят сложные тела, – то тепло, холод и тому подобное, это тоже всего лишь их состояния, а не сущности, и поэтому в качестве некоторого сущего и некоторой сущности может пребывать только некоторое тело, испытывающее эти состояния. Однако само тело есть сущность в меньшей степени, нежели плоскость, которая формирует его поверхность, а плоскость – в меньшей степени, нежели линия, которая формирует её границы, а линия – в меньшей степени, чем единица и точка, ибо точка не только определяет линию в начале и в конце, но и сама есть минимальная исходная сущность. Собственно говоря, именно плоскости, линии и точки образуют форму тела, придавая телу индивидуальную определенность, и они, по-видимому, могут существовать и без тела, тогда как тело без них существовать не может. Поэтому, если когда-то большинство людей и философов считали сущностью и сущим тело, а всё остальное – его состояниями, то они, соответственно, исходили из того, что, раз уж тело – это сущность, то, следовательно, и начала именно тела – начала всего сущего. Но более поздние философы, признанные более мудрыми, считали началами уже числа, ибо числа с их соотношениями и параметрами больше относятся к форме, а форма есть более сущность, как мы выше выяснили, чем тело. Таким образом, получается, что если не признавать сущностями числа и геометрические величины, которые составляют форму тела и определяют его очертания, то тогда вообще никакое тело не сущность и не сущее, ибо не подобает называть сущим то, что само полностью создано чужими свойствами, ибо форма любого тела создана теми или иными комбинациями геометрических тел.
|
|
