Аристотель «Метафизика» (выборочные места) 26
МЕТАФИЗИКА. КНИГА ТРЕТЬЯ (В). ГЛАВА 4.
|
С этим связан и наиболее трудный вопрос, особенно настоятельно требующий рассмотрения, и о нем у нас пойдет теперь речь. А именно: если ничего не существует помимо единичных вещей, – а таких вещей бесчисленное множество, – то как возможно достичь знания об этом бесчисленном множестве? Ведь мы познаем все вещи постольку, поскольку у них имеется что-то единое и тождественное и поскольку им присуще нечто общее.
|
С проблемой общего и единичного связан и тот наиболее трудный вопрос, требующий особого рассмотрения, о котором речь пойдет дальше. А именно: если, невзирая на то, какие мы создаем для единичных вещей общие роды, на самом деле не существует ничего, кроме этих единичных вещей – а их бесчисленное множество – то, как можно достичь знания об этом бесчисленном множестве? Ведь, если мы можем познавать все эти разные вещи, то только потому, что у них есть что-то общее для нашего познания, что-то единое и тождественное, т.е. мы их познаем только потому, что им присуще что-то общее, что не они сами, ибо они сами не повторяют друг друга дважды.
|
|
Но если это необходимо и что-то должно существовать помимо единичных вещей, то, надо полагать, необходимо, чтобы помимо этих вещей существовали роды – или последние или первые; между тем мы только что разобрали, что это невозможно.
|
И если сам факт познания всех этих разных вещей говорит нам о том, что нечто общее всем единичным вещам необходимо должно существовать помимо них самих, то необходимо допустить и то, чтобы помимо них же существовали и роды – или общие или единичные; а между тем выше мы разобрались, что ни те, ни эти роды отдельно от вещей существовать не могут – общие роды есть не что иное, как перечень самих же вещей, а единичные роды не смогут иметь отдельного от вещей существования, если не перестанут относиться именно к ним, а не к чему-то качественно размытому и не конкретному.
|
|
Далее, если уж непременно существует что-то помимо составного целого, [получающегося], когда что-то сказывается о материи, то спрашивается, должно ли в таком случае существовать что-то помимо всех единичных вещей, или помимо одних существовать, а помимо других нет, или же помимо ни одной. Если помимо единичных вещей ничего не существует, то, надо полагать, нет ничего, что постигалось бы умом, а все воспринимаемо чувствами, и нет знания ни о чем, если только не подразумевать под знанием чувственное восприятие.
|
Далее, если исходить из того, что вещь это составное целое из материи и формы, то непременно должно существовать еще нечто, что заставляет материю принять именно данный вид именно данной конкретной формы именно для данной вещи, и тогда спрашивается – как должно существовать вот это «нечто»: помимо всех единичных вещей, или помимо некоторых, или же помимо ни одной? Если допустить, что помимо единичных вещей ничего не существует, то придется допустить, что ничего не постигается умом, потому что материя вещей воспринимается чувствами, и, если утверждать, что ничего, кроме материи, в вещи нет, то логически следует утверждать и то, что познавать в вещи мыслью нечего, и, соответственно, тогда нет знаний вообще ни о чем, если, конечно, не опускаться до того, чтобы приравнивать восприятия органов чувств к знанию.
|
|
