Аристотель «Метафизика» (выборочные места) 23
МЕТАФИЗИКА. КНИГА ТРЕТЬЯ (В). ГЛАВА 3.
|
Итак, что касается этих вопросов, то весьма затруднительно сказать, какого взгляда придерживаться, чтобы достичь истины; и точно так же относительно начал – следует ли признать элементами и началами роды или скорее первичные составные части вещей, считать ли, например, элементами и началами звука речи первичные части, из которых слагаются все звуки речи, а не общее им – звук [вообще]; таким же образом и элементами в геометрии мы называем такие положения, доказательства которых содержатся в доказательствах остальных положений – или всех, или большей части. Далее и те, кто признает несколько элементов для тел, и те, кто признает лишь один, считают началами то, из чего тела слагаются и из чего они образовались; так, например, Эмпедокл утверждает, что огонь, вода и то, что между ними, – это те элементы, из которых как составных частей слагаются вещи, но не обозначает их как роды вещей. Кроме того, и в отношении других вещей, например ложа, если кто хочет усмотреть его природу, то, узнав, из каких частей оно создано и как эти части составлены, он в этом случае узнает его природу.
|
Итак, что касается этих вопросов, то весьма затруднительно сказать, какого взгляда придерживаться, чтобы достичь истины; и точно так же непонятно относительно начал – считать элементами и началами некие общие роды вещей, или это правильнее относить к составным частям вещей? Например, что считать элементами и началами звука речи – составные части (буквы), которые, собираясь в слово, создают и это слово и его смысл, или, наоборот, началом следует считать само целое (данное слово), которое в соответствии со своим смыслом требует определенных составных частей для собственного звукового выражения; таким же образом в геометрии мы элементами называем такие положения, доказательная сила которых работает в составе всех, или большей части геометрических доказательств – и здесь тоже непонятно, эти ли аксиомы, как роды особого порядка, определяют собой основы геометрии, или, наоборот, сами эти аксиомы есть некие элементы, чей вид определяется именно характером самой науки, т.е. её родом? Что чему здесь род? Впрочем, следует отметить, что и те, кто признает несколько элементов, из которых состоят вещи, и те, кто признает только один такой элемент, все считают началами то, из чего тела слагаются и из чего они образовались, а не какие-то общие роды вещей; так, например, Эмпедокл утверждает, что элементы огонь, вода, земля и воздух – это и есть те самые элементы, из которых вещи слагаются как из составных частей, и он не обозначает их как роды вещей. К тому же, в отношении всяких вещей, например, ложа, если задаться целью познать его природу, то добиться этого можно именно, узнав из каких деталей оно создано, и как эти части пригнаны друг к другу.
|
|
На основании этих рассуждений можно сказать, что роды не начала вещей. Но поскольку мы каждую вещь познаем через определения, а начала определений – это роды, необходимо, чтобы роды были началами и определяемого; и если приобрести знание вещей – значит приобрести знание видов, сообразно с которыми вещи получают свое название, то роды во всяком случае начала для видов. И некоторые из тех, кто признает элементами вещей единое и сущее или большое и малое, также, по-видимому, рассматривают их как роды.
|
На основании этих рассуждений, вроде бы, можно сказать, что общие роды – это не начала вещей. Однако, познавая любую вещь, мы, прежде всего, формируем её теоретическое определение, и каждое такое определение будет складываться из серии базовых положений, описывающих тот или иной общий род специфических свойств вещи, а это заставляет предположить, что, если теоретическое определение имеет началами некие роды, то и сама вещь, которую мы определяем этим определением, тоже производна от этих начал – ведь именно эти роды начал вещи мы отразили через теоретические формулировки её свойств. Кроме того, если приобрести знания о тех или иных вещах означает, что мы, прежде всего, узнали, как они называются, то получается, что, познавая названия вещей, мы приобретаем всякий раз знание о видах, сообразно с которыми эти вещи получили своё название, а роды в любом случае есть начала для видов, ибо все виды входят в тот или иной род. Ну и, наконец, есть философы, которые придерживаются теорий, полагающих элементами вещей «единое и сущее» или «большое и малое», и они (эти философы), по-видимому, рассматривают эти пары начал как роды.
|
|
Однако нельзя, конечно, говорить о началах и в том и в другом смысле: обозначение (logos) сущности одно; а между тем определение через роды и определение, указывающее составные части [вещи], разные.
|
Однако говорить о началах, как о чем-то, что может быть и родом и элементом, нельзя – потому что определение сущности вещи должно быть одним и никаким другим, а если давать определение вещи сначала через роды, а потом через её составные части, то у нас будет два разных определения её сущности.
|
|
