Главная

Архивы Поребирной Палаты


А вот еще один глупенький текст из архивов Поребирной Палаты. Меня предостерегали, что эти тексты нельзя публиковать, мол, от них может измениться код мира. Но это уже не первый текст, который я перевожу – и разве это не своего рода публикация? Публикация! А ничего в мире не изменилось! Поэтому, уже без опаски, почитаем еще один. Название у него, правда, очень странное – «Изваяние благополучия неблагополучного в среде общего посрамления смыслов восселением Её прихода». Впрочем, сам текст тоже странный:

Она, несомненно, имеет свой внешний контур и свои грубые ограничения. Неправда, что, мол, она безбрежна и в ней нет горизонта. Это представляется чепухой, поскольку если бы у неё не было горизонта, то у неё не было бы и границ вниз, а тогда у неё не было бы и предела вверх. Но коль это так, то она занимала бы весь подлунный мир, а на самом деле она вмещается между костями и жилами одного человека, даже самого тщедушного. Когда она приходит и восселяется в человеке, то она полностью в нем умещается.
К тому же совершеннейшая глупость и то, что она фигуративно есть ничто. Потому что если бы она фигуративно была ничто, то она никак не смогла бы давить на душу или отяжелять сердце, как это обычно бывает, когда она есть и восселяется внутри человека.
И у неё есть свой особый срок для прихода и для конца. Люди зря против этого говорят. Ведь если бы у неё не было начала и срока, то ни одно существо не сожительствовало бы с нею, потому что умирало бы от затрат, чтобы с ней или помириться, или от нее избавиться. Любой человек имеет эту передышку для восстановления своего естества, пока она еще не пришла, или пока она ушла. Никак не иначе.
Хотя многие говорят, что все это неправда, потому что она не приходит и не уходит, а просто иногда то просыпается, то опять засыпает и обитает при этом постоянно внутри каждого человека.
Что тут правда, а что тут ложь – невозможно сказать точно.
Одно только правда – что цветет она даже тогда, когда обрублена от своего корня. Правдой надо считать и то, что не нуждается она в какой-либо подкормке. Ибо расцветает даже тогда, когда ее душат и топчут.
Даровано ей подобное богами, которые огрубели под молниями и пали на мокрые камни черных скальных вершин. Это они так сделали, это они так её питают, корчась под молниями, и, ежась под хладными струями. Это их причуда.
И всё вранье, что её невозможно объяснить. Дескать, это лишь отгораживало бы сознание от всамделишних ясностей, глупило бы и обманывало.
Любое наличие в этом мире долженствует быть объясненным. Так же и в этом случае, когда нечто несомненное наличествует, приходит и восселяется в тебе. Для такого несомненного наличия всегда следует найти такие же несомненные слова. Хотя, если признать по правде, то сила слов в отношении нее ничтожна. Тут даже стараться не надо, чтобы привести эту мысль во всеобщую известность – это каждый знает по себе.
Хотя и цена ошибки для слов здесь велика как нигде – потому что ущербная деятельность слов в короне её царства ничтожна лишь до какой-то поры, пока ущербных слов не накопится лишком много. А после некоторого их собственного избытка, плохие слова перетекают в необратимое и намечают большое падение в каменистую скорбь.
Ибо хорошие слова ей помогают меньше, чем вредят плохие. Так она устроена.
Многое, что она побуждает, можно делать и без нее – для собственного удовольствия, не заманиваясь попутными радениями. Однако если то же самое заставляет делать она, то боги, которые корчатся под молниями и ежатся под хладными струями, замолкают, а вместо них приходят светлые летучие существа, которые невидимо окружают происходящее и наполняют всё необычной музыкой, которую избирают прямо из звездного поднебесья.
В этом случае то же самое действие становится небесным, светлым и тоже летучим. Таково её свойство – превращать обычное в божественное. Это истина, с которой тоже нет смысла спорить никому.
И если говорить о смыслах, то главное её свойство – умение пережить свой собственный смысл. Это у неё часто.
Не каждому достает мужества держаться, когда в этом нет смысла, и, обычно, это бывает при высоком усилии какого-либо кодекса, если дело касается принципов человека.
Сама же она же не знает себе ни судей, ни кодекса, а всегда стоит до конца просто так – по собственному главенствующему убеждению.
Её источник бьет даже тогда, когда его затаптывают и забрасывают. Она просачивается из-под любого камня и заполняет всё, к чему прикоснется. И это продолжается долго. Хотя и бессмысленно.
И лишь со временем она начинает грубеть под огнем и съеживаться под холодом. В какой-то момент это становится невосполнимо для неё самой, и тогда она уходит.
Куда – не знает никто. И никем не знаемо, что с ней там происходит. Однако она никогда не уходит под действием наступившего смысла. Она бессмысленно объемлет всё, чего коснется, до самого последнего вздоха.
Её удаляющиеся шаги еще слышны по ночам, но этому уже нет никакого практического смысла. Её отсвет виден в человеке еще долго, но этому уже нет никакого намеренного применения.
Никто не знает, что с ней происходит там, куда она уходит.
Может быть, это свойство в ней неистребимо – жить даже тогда, когда её похоронили и исключили из остальных главностей жизни. И она где-то корчится под молниями и ежится под хладными струями, наблюдая за теми, от кого она ушла. То есть - за нами.
Этого никто не знает. Это – как смерть.
Это в каком-то смысле – и есть смерть, если она ушла…

…«Ну, вы, блин, сравнили!» – подумала смерть…
…«Это не мы её питаем, это она нас питает» – подумали те боги, которые пали под молниями на холодные камни черных скальных гор…

А я, как всегда, ничего не понял из этих диких текстов Поребирной Палаты…

Главная
Карта сайта
Кликов: 2937720


При использовании материалов
данного ресурса ссылка на
Официальный сайт обязательна.
Все права защищены.


Карта сайта